К 100-летию окончания Первой мировой войны
Владимир ЗАЙЦЕВ
Героев скликая, горны, над Родиной нашей поют…
Неслышные бьют барабаны, героев скликая в поход
Над Родиной тучи клубятся и дуют ветра невзгод.
Погибшие роты, скликая, над Родиной горны поют
и чётко свой шаг печатая, они по Ирию идут.
Идут — сойдясь в батальоны, идут — сливаясь в полки.
Дружинники Святослава, Ивана лихие стрельцы.
Усатые гренадёры и быстрых гусаров строй,
Стрелки многих войн турецких, японской и мировой.
Солдаты, пилоты, танкисты последней Великой войны.
Они все понять не могут, почему же так слепы мы?
Живые не слышат грома, живые не видят врага,
Отмахнувшись от слов тревоги, как от нудного комара.
В суете мелких дел ежедневных не вспоминает никто,
своего погибшего предка, защитившего нас давно,
на далёкой войне, отгремевшей, в незапамятном том году
о которой мы все позабыли, в мелких дел и забот бреду.
Мелких людишек толпы, тараканами суетясь,
громко везде объявили, что кто грязь, то он же и князь.
Но не быть у нас грязи – князем.
Навоз он и есть навоз.
Его грузят вилами в специальный навозный воз.
Так и нам пора уж взять вилы и навести чистоту,
Чтобы не было вони и грязи в нашем родном дому.
Над Родиной буря злится, как и в старь – повсюду враги.
Над нашим правом глумятся, а возразить — не моги…
Ветры полощут стяги, тучи по небу летят,
Горны, пробитые в битвах, хрипло над ней звенят.
Скликая под стяг добровольцев, честных и храбрых бойцов,
Тех, кто не склонился, кому дóрога слава отцов.
Живые же вьются как мошки, над чашкой, где старый компот
У них «слишком много дел», и «полон их рот забот».
Им нет до Отчизны дела, им лень подумать о том,
что они уже завоёваны, и они под чужим сапогом.
Атака на рассвете
По рассказу моего деда — поручика Российской Императорской армии
Рассвет в тумане – это хорошо!
Тевтоны видеть нас не смогут
И предки все, что жили тут,
Сегодня внукам здесь помогут.
Мои стрелки готовы,примкнули все штыки,
И ждут моей команды — бывалые и новики.
Вот мой свисток и серая волна
Прибоем смерти вперёд рванулась,
Живёт надежда всегда,что смерть сегодня обманулась.
Что не успеет к нам придти,забрать второго иль десятого.
А мы успеем взять окоп хотя бы до исхода пятого.
Даст Бог сегодня, дойдём до них, и переколем их всех в траншеях.
И если очень повезёт, то пальцы крепко мы сомкнём на кадыкастых, потных шеях.
Лопатки, штыки,ножи,жаждут крови врага точно также, как сабля моя, звонкая, из Златоуста.
Саблю достав, молча, средь серой волны бегу,
и злобою полон, надеюсь я, что до траншей добегу.
Вот и траншея, раззявив рот,со страхом на нас глядят,
шлемы рогатые и их штыки тускло во тьме блестят.
Выстрелы, вопли, удары штыком,лопаткой и топором…
Жажда, стремленье – убить их всех!
Всё остальное – потом!
Вот всё затихло. Их больше нет.
По ним в траншее идём.
Вытрите сабли, протрите штыки, не думайте ни о чём.
Они нас гвоздили из пушек пять дней, полроты похоронив…
И каждый день играли нам,свой сладенький фрицев мотив.
Теперь не сыграют, не будут стрелять
Так их и этак мать…
Мы ж Богу помолимся, чтобы опять,стал он нам помогать.
Команда «Пошёл!» – и рывок из окопа…
Звёзды искрят на штыках…
Десять шагов, полсотни, сотня…
И нас всех покинул страх.
Вместо него, закипая лавой,
Сжигая душу дотла, нас затопила ненависть, желанье убить врага.
